Продолжается ли идеологическое противостояние на поле реального в кино? Обречены ли авангард и революционность?
Фильм о реальном в фильме
Нередко в самом кино обыгрывается идея реального и воображаемого. Например, в позднесоветской комедии “Человек с бульвара капуцинов” дикие в культурном смысле ковбои не разграничивают проекцию и реальность, воспринимают кадры прибытия поезда как сам поезд, который въезжает на зрителей со стены салуна.
Но что важно, главный герой мистер Фёрст, киномеханик и мессионер нового искусства скоро объяснит это неотёсанной публике. После этого реальность в захолустном городке преобразится. Теперь окультуренные ковбои станут понимать, что поезд на экране это не настоящий поезд, и что кроме любви реальной, т.е. в их понимании плотской, существуют возвышенные чувства. Кинематограф становится облагораживающей реальностью (потом произойдет обратное). Публика совершает исторический скачок восприятия реальности от кинобалагана и аттракциона к реальности образа времени, описанной Жилем Делёзом.
Реальность в кино принимает другой оборот в фильме Жан-Люка Годара “Карабинеры”.
Персонаж фильма, сельский представитель пролетариата, как и ковбои воспринимает экран буквально. Во время сеанса он пытается физически проникнуть внутрь экрана. Но в отличие от ковбоев он разочаровывается в проекции, её оказывается ему недостаточно. Проекция, удел расслабленной буржуазной публики, проигрывает реальности и он возвращается к жизни вооруженного крестьянина на службе контрреволюции.
В фильме Вуди Аллена “Пурпурная роза Каира” обе реальности по обе стороны экрана сосуществуют параллельно каждая в своем зацикленном мире. В момент их встречи эти циклы или орбиты разрываются. Каждая реальность начинает воздействовать друг на друга. Персонаж фильма убегает за пределы экрана. В свою очередь зритель перестает быть только наблюдателем и вмешивается в фильм, тем самым создавая новый нарратив.
Реальность иллюзии, иллюзия реальности
Принято различать ряд концептуальных базовых позиций по этому поводу. Например, кино это иллюзия реальности, создаваемая посредством проекции или массовой репродукции. При этом речь идет не только о проекции в психологическом ключе, но и ценностно-идеологическом проецировании и репродукции. Например, структура мелодрамы первой половины 20 века выносила за скобки классовые противоречия, несмотря на то, что конфликт развивался между представителями разных классов (положительная нищая девушка и отрицательный богатый буржуа; бедный молодой человек, как правило художник, и хищная представительница имущего класса). «Антивоенные» фильмы Голливуда ярко живописали страдания от войны, но при этом умалчивали ее причины.
Кино производит реальность, или оно и есть полноправная реальность. Изображение в кино становится реальней самой реальности, а реальность начинается строится по законам кино. [1]
Для киноведения ключевой вывод, который можно сделать из работ Славоя Жижека, заключается в том, что реальность нельзя отделить от фантазии. Фильмы не занимают пространство фантазии, которое можно прямолинейно отличить от реальности; фильмы не предоставляют зрителям фантазийный побег от реальности; фильмы не дают нам иллюзий реальности. Скорее, если фильмы фантастичны, то они фантастичны в той же мере, в какой фантастична сама реальность. [2]
Поскольку много говорится о замещении реальности ее иллюзией, в теории неизбежно встает вопрос о виртуальной реальности. Согласно распространенного определения, виртуальность есть состояние или объект, которое реально не существует, но может возникнуть при определенных обстоятельствах. Ж.Делез иначе рассматривает виртуальность, предлагая помыслить актуальное и виртуальное, перемежающееся друг в друге, т.е. виртуальное — реально, даже не будучи актуальным. [3]
Кино меняет мир
В 1995 году громко прозвучало заявление группы режиссеров о том, что кино не должно быть иллюзией. Так авангардное кинематографическое движение «Догма 95» в своем манифесте выступило против иллюзии в кино, выдвигая набор неоспоримых правил, известных как обет целомудрия. Вообще для кино характерна апелляция к собственной потенции. Film matters. Отсюда часто можно увидеть истоки бинарности реальность-иллюзия.
Кино было и остается важным отделом, неотступной тенью идеологического департамента доминирующей системы. Ленин называл кино важнейшим из искусств, а призом первых Венецианских кинофестивалей был кубок Муссолини. Казалось бы после второй мировой войны на смену потерпевшему поражение авангарду 20-30-х пришла новая волна и альтернативное Каннам кинофестивальное движение, которые создали критическую социально-политическую повестку. То ли так совпало, что эта антиколониальная повестка была поддержана СССР и США, поскольку вполне вписывалась в их послевоенную колониальную политику дележа наследства британской и французской колониальных империй. Поучительным и печальным примером этого служит история Родезии. То ли эта повестка была услышана и поддержана ведущими медиа, т.е. получила свой статус благодаря, а не вопреки.
Таким же образом и сегодня ровная дорога и поддержка кино о правах мигрантов, терпимости может быть обусловлена интересами доминирующей системы, которая подспудно санкционирует повестку и таким образом действительность. Мы всегда должны учитывать, что антииммигрантская политика не связана с капитализмом или интересами капитала напрямую. Напротив, капитал заинтересован в свободном обращении рабочих, чтобы более дешевый труд иммигрантов мог заставить местных рабочих согласиться на меньшую зарплату. Глобальный капитал является как раз мультикультуралистским и терпимым.
Чтобы не играть на руку злу искренними и добрыми намерениями, нам следует критически относится к тому, что дозволено, что поддерживается, что популярно и т.д. Например, подобными жестами, способствующими рефлексии, можно назвать авангардные попытки фестивалей отвергнутых фильмов, движение Kill Kino, Nefiltravanae Kino и многие другие. Ведь реальность может быть тем, что санкционировано быть, действительно. Соответственно, иллюзия это то, что не санкционировано быть. Таким же образом альтернативы в истории кино остаются реальностью лишь для маргиналий или иллюзией для всех.
По словам Паоло Пазолини, псевдореволюция 68-го года хоть и выдавала себя за «марксистскую», в действительности оказалась просто самокритикой буржуазии, воспользовавшейся молодёжью для разрушения мифов, которые ей же самой, буржуазии, мешали господствовать дальше. Если мы говорим о капитализме, то для любой альтернативной реальности уготован комфортный и тем самым кастрирующий прилавок (по сути маргинальное гетто) в тотальном глобальном гипермаркете. Через коммодификацию такие крафтовые киоски будут подальше или чуть поближе к основному потоку потребителей. Так например, случилось с движением No wave cinema, Third Cinema, Black Cinema, фестивалем Slamdance, происходит с явлением Guerrilla filmmaking (партизанфильм), и др. Таким образом происходит санкционирование реальности посредством структурирования не только для потока потребителей или массовой аудитории, но и для обслуживающей инфраструктуры: критиков, образования, инвесторов и т.д.
Утопия “кино умерло. Снова”. Вместо послесловия
Кино как искусство вышло из моды. Из-за какой-то мелочи. Например, появился вирусный челлендж не смотреть кино, не снимать фильмы и не писать о кино. Ведь сегодня есть странные челленджи смотреть один и тот же фильм десятки и даже сотни раз. И есть такие люди. И они гордятся этим. Ими восхищаются и они получают знаки одобрения в социальных сетях.
Итак кино просто вышло из моды. Сама мода осталась вместе с коммерческим, прокатным кино, которое вновь вернется в аттракцион и балаган, пока эта игрушка не будет забыта человечеством. Мода, этот тигр, по образному выражению Вальтера Беньямина, выступает на арене только там, где есть господствующий класс. Значит вслед за элитой играть в артхаус перестало быть интересно. Возможно, страдать будут те, кто его обслуживал: режиссеры, сценаристы, актеры, продюсеры и пр. Но не долго. Ведь очень скоро они откроют новую страницу в своей жизни, возможно, более счастливую.
Итак кино нет, оно останется жить лишь археологическим медиаэкспонатом.
Что это будет значить для вашей жизни?