(сценарий неснятого фильма)


[Белый экран тридцать один день.

Немые кадры проходной Минского автозавода]

Монолог за кадром:

Место реальности давно занято и наше место, в том числе в кино, обусловлено нашей реальностью периферии.

Нам нет нужды использовать чужие слова, принятые коды и конвенции, клише, чтобы объяснять, толковать мир или интерпретировать реальность.

Да, нас не поймут, но что мы теряем, если нас и так никто не слышит (и не собирается слышать), нашего убогого и смешного подражания. Мы так и останемся неловко толпящимися (где восточно-европейскими, где губернскими) провинциалами в парадной, соблюдая “священную” тишину и боясь скрипнуть паркетом в томлении соблаговоления унизительного приема.

Поэтому нам нет нужды использовать чужие слова, принятые коды и конвенции, клише, чтобы объяснять, толковать мир или интерпретировать реальность.

Для самых успешных, положивших жизнь, чтобы быть услышанными где-то там, в земле Правильности, в качестве награды уготована номинация, премия или специальное упоминание. Экспонаты подаются к церемонии препарированными, а потому безопасными и охолощенными, в качестве бессильной жертвы, преданного питомца. Такова плата оказаться в примечании к строчке Истории, которая нам не принадлежит.

Поэтому нам нет нужды использовать чужие слова, принятые коды и конвенции, клише, чтобы объяснять, толковать мир или интерпретировать реальность.

Фильм так и останется лишь фильмом — одним из многих деревьев в однообразном лесу. Чтобы стать самим собой, т.е. заслужить себе имя, фильм обречен пройти через фильтры Символического (сакрального) экрана “большого кино”.

В свою очередь, наша работа по составлению программы рискует стать сознательным или бессознательным воспроизведением реальности центра, метрополии, продвигаемой “прогрессивными взглядами”, модными ценностями, эстетическими трендами, другими формами скрытой или явной идеологии.

Любой периферийный фильм или культурное мероприятие должны стать попыткой преодоления тотальности, как центростремительных, так и центробежных устремлений. Но это только первый путь к устранению внутренней тотальности, допускающей центр и периферию, авторитет и публичность, сакральный экран, “большое кино” и так далее.

Наши союзники: неузнавание,

[субтитр:…. , … , … (ещё и ещё, подумать и мысленно вставить самому)”]

Голос за кадром:

Наши враги — страхи, которые пора вытащить наружу: во-первых, страх не узнать себя в зеркале,

[субтитр: “во-вторых, страх …. (подумать и вставить самому), в-третьих, страх … (подумать и вставить самому)”]

Голос за кадром:

Именно поэтому сегодня нам нет нужды гнаться за чужими словами, соблюдать принятые коды и конвенции, осваивать клише, чтобы объяснять, толковать мир или интерпретировать реальность.

[далее идут завывания. Черный экран до конца года]

[заключительная сцена. 

На стену проецируется фильм “Прощай речь” Жан-Люка Годара от начала до конца без звука.]

КОНЕЦ