Изыскания в кино превратились в толкования сновидений. Само кино стало электрической тенью глобального Иллюзиона. Действие неснятого фантастического фильма несуществующего режиссёра Алекса Манка “Иллюзион” происходит в бесконечном торгово-развлекательном комплексе. Потребитель, он же пользователь, он же зритель, избиратель, автор, занимает место божества, статуи будды в этом храме. Герой неснятого фильма, сценарист-режиссер Поль бродит по нескончаемым этажам храма-молла. Ему очевидна иллюзорность этого статуса, а также бесчеловечность, отчуждение и автоматизм, которые скрываются за образом комфорта, безопасности и безмятежности окружающего порядка. Герой-Улисс находится в вечном поиске между подлинностью и иллюзией. Поль открывает, что в Иллюзионе нет разницы между автором и зрителем, поскольку нет бытия, а есть лишь игра в авторство и коммодификация искусства, дизайн мышления, определяемый архитектурой Иллюзиона. Кино теряет смысл, насколько бессмысленна проекция проекции. Горизонтальный экран уступает место вертикальному, бесконечному потоку ленты, отражению цифровой души потребителя-нарцисса. Внимание людей, их чувства, желания, сознание стали балансовым активом, объектом инвестирования и инструментом получения прибыли.
Кино является отражением и продолжением Иллюзиона. Дистрибьютерский гипермаркет занимает в нем центральное место вместе с жанровыми отделами и серьезными брендами. По периметру предоставлено место бутикам, в которых находится шикарный артхаус, модное фестивальное кино. Блошиные и ремесленные лавки стоят у входа. Там можно встретить всё от андеграунда, зеро-баджет до винтажного панка. Торговое место уготовано для любого маргинального или революционного проявления. Попасть на прилавок это шанс стать субъектом или автором. Великий обман и манипуляция заключается в том, что категория “большого кино” и право на историю было присвоено тем фильмам, которые попали на длинные полки дистрибьютерского гипермаркета.
В жанре антиутопии должно произойти событие, которое способно разрушить систему. В пещере Платона философ призывает людей отвернуться от театра теней и обратиться к источнику света. Но он терпит неудачу, так как яркий свет причиняет острую боль привыкших к мраку глазам прикованных зрителей.
Поль разговаривает с продавцами и покупателями, мечтающими снять свой фильм. Он находит собеседников в барах фудкортов среди мерчендайзеров-жрецов Иллюзиона, в том числе кинокритиками и киноведами, толкователями сновидений.
Обыватель Иллюзиона свыкся с болью и забыл про нее. Настолько, что перестал замечать свои мысли и действия, которые ежедневно, ежеминутно направлены только на то, чтобы заглушить или не замечать эту боль. Это страх и тревога не быть услышанным или понятым. На этом и стоит Иллюзион.
Кино — воплощенная в цифре или целлулоиде видимая проекция, как и любой артефакт искусства, выраженный в тексте или камне. Но чтобы пал Иллюзион, нужно разрушить незримую, нереализованную проекцию. Герой неснятого фильма режиссер Поль приходит к мысли о неснятом кино как прямом пути общения между людьми без привлечения кинопроекции-посредника, стороннего дискурса. Он приходит к мысли о кино, которое никогда не будет снято. Он учится слушать и учит этому других, пока к нему не приходит более радикальная идея. Он начинает обращаться непосредственно к чувствам людей. Он научился понимать и быть понятым.